в конце февраля 2020го я прилетела в тегель последний раз - | близость на уровне обмена телесными жидкостями
в конце февраля 2020го я прилетела в тегель последний раз - ковид и апокалипсис уже стояли на пороге и ласково дышали в лицо с расстояния меньше чем полтора-два метра, но я была беспечный идиот, нежный цветочек, а про закрытие тегеля говорили сто лет, и было ясно, что его не закроют примерно никогда, и я ненавидела его тесноту, часовые очереди на паспортный контроль, и любила его отчаянно: мало какой аэропорт мог бы быть настолько моим - однажды я хотела умереть в брюгге, в другой раз я хотела зачать ребенка в перасте, но жить свою жизнь, хотя бы ее половину, я хотела, пожалуйста, здесь, в аэропорту тегель.
весь этот год я не могла уговорить себя написать этот пост, потому что проживать берлин заново и не иметь возможности в него вернуться это немножко too much в свете всей остальной ежедневной новостной повесточки, но вот сегодня я вспомнила, как мы с кэйт обсуждали в баре наши лаки для ногтей и поняла, что помню этот разговор, но больше не помню, какого цвета были ее ногти – так что, наверное, пора:
я летела в берлин на выходные с двумя заранее взлелеянными субботними планами – лондонской torture garden party и лекцией-экскурсией по берлинским местам набокова. пятничным вечером после самолета у меня должно было случиться первое свидание с кэйт, в воскресенье вечером мы, кажется, запланировали порно-кинотеатр с #frodo, в понедельник утром у меня был самолет домой, и я помню, как я смотрела в окно аэроэкспресса на мелькающие внутри моего отражения снега, березки, древнерусскую тоску, и говорила себе «ну хватит, марина, пожалуйста, не части, а то сердце выскочит через горло», чтобы тут же написать одному удивительному тиндер-матчу новой дозы: «лечу в берлин, свободна до 7 вечера. кофе? битва на подушках?», и мы легко, между делом договорились о том, что он встретит меня в аэропорту через несколько часов.
мог ли мой последний раз с тегелем быть прекрасней и совершенней – я вышла из раздвижных дверей зала прилета и почти сразу увидела человека, возвышающегося над остальными встречающими, и узнала его так же сразу, все те фото, что он слал мне, две подушки, что он держал в руках. я шла к нему и смеялась, закрывала лицо руками, а подойдя, взяла из его рук свою подушку, и мы начали бить друг друга прямо там, не сходя с места, одноруко обнимая и целуя друг друга между ударами (тегель и его битвы на подушках, тегель и его первые поцелуи), и когда я окончательно поняла, что проигрываю, я укусила его, куда дотянулась, сжала зубы и повисла у него на груди как бульдог, и выиграла самым подлым, сладким способом, а по дороге к его машине ударила его еще несколько раз, поцеловала много раз.
«может, выпьем кофе сразу в аэропорту?» - «может, выпьем кофе сразу у меня дома?», poshy район, «смотри, это порши моего соседа, он выбирает их по цветам и дням» - «это набор неделька?»
и все, что я на самом деле хотела бы написать и помнить о нем – слишком личное, но у нас был секс, такой же мягкий, как его поцелуи, я пишу это и скучаю по возможности быть голым человеком с другим голым человеком. у нас был секс в пятницу вечером, потом он отвез меня в мой фридрихсхайн, чтобы я успела на свидание к кейт, а в воскресенье утром я позвала его на блошиный рынок на boxhagener platz (три кита и три слона моего берлина: mchurt, vabali, boxhagener platz market – в субботу продуктовый, в воскресенье блошиный), и он пришел туда пешком («всего два часа от меня до тебя пешком»), и мы провели там счастливый бездумный час, кружа по площади, где я ничего не увидела и не запомнила, так что из уважения к своей любви была вынуждена вернуться позже и повторить одна, начисто.
что еще? после блошиного рынка мы завтракали блинами в datcha, и я разлила свое молоко для чая на его ботинки, так что когда мы прощались у дверей дачи, и целовали друг друга на прощание, и обещали друг другу то, что не могло исполниться, я смотрела вниз, на носы его дорогих красивых ботинок в каплях молока.
