Тоннель Сегодня ей повезло: чердачный замок легко поддался. П | Сто причин для счастья

Тоннель

Сегодня ей повезло: чердачный замок легко поддался. Пара движений скрепкой в пыльной скважине – и проход открыт. Соседи точно ничего не услышали.
Дверь не открывали, казалось, уже пару столетий – пришлось приложить усилия, чтобы сдвинуть ее с места, а затем пролезать в маленькую щель.

И вот он. Чердак. Наконец-то. От красной крыши ее отделяла старая деревянная наскоро сбитая ржавыми гвоздями лестница. Медленными шагами девушка двинулась к ней: теперь белые кроссовки оставляли елочный узор на вековом слое пыли. Сколько же лет здесь стоял этот дом!?

Но не может же быть все так просто, верно? Это было бы слишком странно. В историях так не бывает. Предсказуемо – перед самой лестницей, когда оставалось сделать всего пару шагов, скрипнула половая доска. Еще одно движение, и доска уже не просто скрипела – она угрожающе трещала и прогибалась под весом девушки.

Хрусть. Хрящ.

Она не успела опомниться и отскочить – полетела вниз.

Куда ты ожидаешь попасть, когда проламываешь пол и падаешь с чердака? К офигевшим от такого поворота событий жильцам нижней квартиры? Наверное. Но как-то уж слишком долго она летит, а вокруг – слишком темно. Будто не с чердака сорвалась, а провалилась в яму как Алиса. И где тогда белый кролик, шляпник, приключения, сказки?

Ничего такого – только темнота. Или…

В конце тоннеля, по традиции, стал пробиваться белый свет. А до нее резко дошло, почему она не упала на нижних соседей.

Умерла.

Что ж. Не самых плохой финал. Она все равно об этом грезила последние лет 12. Закрыла глаза.

*

– Женщина, тридцать восемь лет, третьи роды, воды отошли два часа назад, но раскрытие уже девять сантиметров. Процесс идет слишком быстро. В родовую, скорее.

Нина корчилась от боли, но не издавала ни звука. Не хотела привлекать к себе лишнее внимание, не хотела мешать врачам. Знала, что сейчас происходит чудо – рождение второго сына.

Сына, который станет ее отдушиной, в которого она вложит все свои силы и вырастит лучшего мужчину, сына, который станет искуплением ее грехов (а их было немало), любимого ребенка.

– Что? Уже потуги? Терпите. Сможете на кресло залезть сами? Так. Отлично. Теперь тужьтесь!

*

Она открыла глаза и сквозь пелену увидела… Мама? Мамино лицо!
Ничего непонятно. Попыталась оглядеться, но поняла, что не может – голова не поворачивается. Воздух режет легкие, как будто она вдохнула… Первый раз в жизни.

– Поздравляю, Нина Владимировна. У вас мальчик! Уже знаете, как назовете?

– Да, Даниил. В честь Святого Даниила Московского. Я долго выбирала имя.

Мама плакала, положив теплую руку на только рожденное крошечное тельце.

Она ничего не понимала. Ну как. Она определенно только что родилась. Но это не могло быть перерождением – в настоящем мамы нет. Она умерла уже очень давно. Прошлое… Но ее брата зовут не так. Остается…

Сил размышлять больше не было. Веки опустились под собственной тяжестью. Она подумала, что разберется со всем этим позже, а пока… Пока она уснула в безмятежном спокойствии, в теле новорожденного мальчика Даниила на мамином животе.