НАТЮРМОРТ Дети города Бесовец. Солнце. Они рисуют солнце блед | базелевс.

НАТЮРМОРТ

Дети города Бесовец. Солнце. Они рисуют солнце бледно-серым пятном. Почти грязью. Пожелтевшей лужей над ржавым двором деревянного дома. За непроглядными облаками. Вживую его видят несколько раз в год — и никогда в день своего рождения. 120 человек. Серые, как почва. Бледные, как небо. Сами по себе.

Всё — дети и их родители, праздничные торты с разноцветным масляным кремом, сосновые заборы у пустеющих хозяйств, радужки глаз самих жителей с кустами рябины и даже воздух — голодно поглощает пучок солнечного света, силясь вобрать хоть сколько-нибудь жизни. Чтобы ожить хоть сколько-нибудь в этом мертвенном месте. Здесь живая только смерть. Эпитафия деревни-у-Бесова-ручья пишется с самого рождения. Пожар на лесопильном заводе, 1852.

Солнце нагревает тектоническую могильную плиту, на которой находится город. Оно раздувает угольки языческих генов, тлеющих в нутре бесовлян. Пробуждает в них древний дух, поразивший эти земли. Они крестятся каждый раз минуя церковь. Шесть раз, задерживая троеперстие у левого плеча. Прижав к сердцу, боясь его отпустить. Столкновение автобуса с поездом, погибли 33 человека и были ранены ещё 29. На месте катастрофы установлен мемориал, 90-й год.

Излом почвы пульсирует хтонической вонью. Дети города Бесовец, двое. Их ведёт к железнодорожному мосту через Бесов ручей. Одурманенных солнцем, отравленных его лучами. Как лишённых воздуха рыб, их тянет к воде. К трупу собаки. Десять лет назад разбился пассажирский Ту-134, ушли из жизни 47 человек, ещё пять получили ранения.

Под мостом, на берегу. Совершенно недвижим — распластавши перекрещенные лапы. Искрящаяся кровь редкими ручейками сочится по мятой и грязной шерсти. Из оцепеневшего взглядом правого глаза. Из-под сломанного уха. Совершенно недвижим. Сквозь кожу видны искрошенные рёбра. Всё тело хрустит костями от лёгкого прикосновения.
— Её, наверно, сбил поезд.
— Сожжём. Ничего другого не остаётся.

Сжечь. Тело собаки лежит под мостом. Дети города Бесовец, двое, в забытье — сливают соседский бензин в бутылку с мусорки. Должно хватить. Смерть не выбирает. В Бесовце находится памятник жертвам авиакатастрофы. Это было 10 лет назад.

Замеревши, еле дыша. Шипит прикипающая к камням кровь. Истлевает кожа на рёбрах и черепе. Две пары глаз пожирают свет пламени, не оставляя окружающему ни луча. Впитывают мерцание горящего трупа — до самого конца, пока не прекратят трещать угли костей. Пока труп не почернеет насквозь. Пока не отдаст весь цвет. Министру внутренних дел и генералу полиции Российской Федерации, Владимиру Колокольцеву, топоним «Бесовцы» внушал ассоциации с потусторонними силами, поэтому по его предложению аэропорт Петрозаводск (Бесовец) был переименован в «Петрозаводск», 2019.

Солнце. Двое идут по тропе. Обратно от моста. Замирающие духом каждый раз, когда вбирают воздух. На языке слышна копоть сожжённого трупа, горечью уходящей через глотку, прямо в нутро. Страшно вдыхать полной грудью — будто бы стуку сердца не хватит места внутри.
Сквозь отступающий звон в ушах прорывается крик:

— Шарик! Ша-арик! — зовёт маленькая девочка. За руку её ведёт мама в сторону моста. — Шарик! — тропа ведёт их к ручью.

Натюрморт — Бесовец, среди растений и животных, которым удалось выжить только картинками Красной книги. Почтовый индекс — 186100. Постановлением Карельского ЦК закрыта церковь, 1936 год.

Зло топаю домой.
Половина водки.
3 мая,
21.