В 9м классе я участвовала в межшкольных дебатах. Тему нам сказ | Будни плохой матери
В 9м классе я участвовала в межшкольных дебатах. Тему нам сказали заранее — «должны ли великие державы поддерживать порядок в мире». А отстаиваемую позицию — «должны» или «не должны» — тянули вслепую прямо перед эфиром.
Готовиться мы пришли всей командой ко мне домой, и все, что я запомнила от того вечера — чувство беспомощности.
Не потому, что в команде было аж два юноши, которые мне нравились, и выбрать было сложно.
А потому что каким-то образом до того вечера вся военная история человечества в моей голове оканчивалась на 1945м. Да и начиналась в 39м. Все остальные войны были либо редко вытаскиваемыми фактами — «в **** году в результате изматывающей войны страна **** присоединила****», либо романтическими зарисовками, как «доблестные воины отстояли ** *, «не отдали ни пяди врагу» — с улыбкой на устах говорил, умирая, смертельно раненый барабанщик»
А тем вечером, когда мы читали и выписывали подробности про Афганистан, Белград, Ирак... у меня как-то сложился паззл, я поняла, что все войны вот именно такие, как то, что мне рассказывали бабушки и дедушки про 41й и дальше. Матери пытаются спасти детей от обстрелов и уговорить бабушку оставить чертов раритетный рояль и бежать уже куда-нибудь. Отцы перестают делать модельные туфельки, продавать чайники и играть на бирже. Берут в руки оружие, и...
И это длится какое-то время, а потом фонтанирующие патриотизмом, неуязвимые монстры садятся за стол в какой-то глуши и подписывают то, что войдёт в учебники. «В *** году...»
В подписанном документе обычно есть про деньги, земли и планы по вооружению. И почему-то нет ни слова про возврат жизней, роялей и здоровой психики.
..Я не часто радуюсь тому, что я мать. Взращивая двух юношей в стране с имперскими амбициями, понимая, что Москва совсем не тянет на провинцию у моря, ты периодически думаешь — в какой момент за твои же налоги им купят экипировку, чтобы подвезти кому-то прям на танке побольше мирного неба. Не давая возможности даже на орёл-решку вытянуть свою позицию по тем дебатам. Должны, канешн.
Но сейчас материнство внезапно даёт мне ощущение, что я, лично я, могу что-то изменить. Будучи против войны, я, лично я, кроме всех понятных мер, могу ещё кое-то. Я, лично я, могу никогда и ни при каких обстоятельствах не применять насилие к своим детям. Я, лично я, могу не допускать насилия с их стороны. И пресекать его не ответным насилием, угрозами и наказаниями. А четкой аргументированной позицией. Заранее оговорёнными естественными последствиями. Мгновенной защитой жертв. Пусть в миниатюре, в рамках площадки.
Иногда это получается средне — Лев недавно укусил двоюродного брата Давида. Правила я придумала ещё в Яшины два: ударил кого-то — тут же уходим домой репетировать ненасильственные способы разрешения конфликта по поводу всеми желанного красного совочка.
Так вот, Лев укусил, я тут же напомнила правило, усадила его в коляску и везу домой.
Лев, задумчиво:
— Не кусал Давида — играл на площадке. Укусил Давида — поехал домой есть борщ.
Хочешь борщ — надо кусать Давида...
Но Льву 2, а не 69. И я верю, что он заметит и другие причинно-следственные связи. И не пустит цепочку насилия дальше. Потому что ребенок, которого не били, который не бил и не видел, как праведно бьют других — не может нажать на кнопку, чтобы бомба упала на жилой квартал. Не может отдать приказ, чтобы это за него сделали другие. Не может думать и говорить, что недоношенные дети в бомбоубежищах — это во имя чего-то невъебенно миролюбивого, ну че ты, мам, он первый начал.
