С Оливье я познакомилась год назад в армянском магазине. Конеч | Женщина, жизнь, свобода

С Оливье я познакомилась год назад в армянском магазине. Конечно, алкогольном. Забегая вперед, хочу сказать, что это была дружба с первого взгляда. Он посмотрел на меня недоверчиво глазами мопса, почесал круглый, как глобус в музее, живот и попросил на ломаном курдском две бутыки водки. Я с русским акцентом по-английски сказала, что лучше брать три. А то карантин, коронавирус, ИГИЛ... Что будет завтра? Сегодня есть, а завтра – тут, может быть, ИГИЛ... (Хозяин магазина – мой друг, надо было помочь с продажами).

Оливье представился. Поинтересовался, на чьей я стороне, не с Асадом ли. Я запротестовала. Он спросил: так значит за лидера Оджалана? И здесь я выразила сомнение. Он понимающе закивал: «Я был троцкистом, но теперь – мне, кстати, 65 – я анархист, как и ты».
Так и началась наша тёплая дружба.

Оливье был известным леворадикалом Франции. Полиция приставила к нему охрану под предлогом: «На Вас, мусьё, тут Моссад планирует нападение». Оливье наслово не верил и проводил мероприятия в поддержку Палестины.

В молодости Оливье путешествовал по маршруту Че Гевары, вдохновлялся историями про революционеров прошлого и настоящего и много мечтал. Потом женился, и вполне удачно. Вместе с семьей и детьми они ездили в Африку и почему-то в Монголию. «Ведь туда никто не ездил», - пояснял Оливье.

В 63 года мой друг с женой развёлся, но тут удача его оставила: впутался в бюрократию, адвокатов и делёжку нажитого. От такой жизни Оливье захворал и решил провести остаток жизни на лоне революции. Он продал свой книжный магазин во Франции и машину, раздал книги и картины убитых друзей из «Шарли Эбдо», купил билет в один конец – в Рожаву.

Полгода в Рожаве Оливье радостно изучал достижения революции. Чуть позже приоткрыл ящик пандоры и стал судорожно искать другое место для благородной кончины, а после открыл для себя преимущества христиан на Ближнем Востоке. Особенно их магазины.