2021-02-16 09:42:58
Эксклюзив
Руководитель отдела экономики РБК Иван Ткачев специально для
AROMATH С 2014 года США и ЕС вводили самые разные санкции в отношении российских лиц и компаний – за присоединение Крыма и вмешательство в дела Украины, отравление Скрипалей, кибератаки на инфраструктуру США и предполагаемое вмешательство в американские выборы, сотрудничество с режимами в Сирии и Венесуэле, нарушения прав человека и т.д.
Без санкций ежегодный экономический рост России был бы по крайней мере на 0,2 п.п. быстрее, оценивал МВФ (а если считать, что санкции – это следствие общей конфронтационной политики России, то негативный эффект за счет значительного снижения иностранных инвестиций в Россию и более жесткой бюджетной политики как реакции в т.ч. на санкции будет больше, чем -0,2 пп в год).
Самыми действенными мерами из всех введенных являются секторальные санкции, введенные США и Евросоюзом скоординированно в 2014 году и затем ужесточавшиеся американцами в одностороннем порядке.
Они, во-первых, реально усложнили России возможность легально завозить западные технологии разведки и добычи трудноизвлекаемой нефти.
Импортозамещение в этой сфере идет с большим трудом (на что косвенно указывают попытки нелегально закупить американское оборудование для платформы «Приразломная», о которых стало известно в конце 2019 года в суде США).
Во-вторых, секторальные санкции ограничили возможности для российских госкомпаний и госбанков привлекать западные кредиты.
Сюда же функционально можно отнести санкции США, запретившие Российской Федерации размещать долларовые облигации (введенные по иному основанию, нежели секторальные финансовые санкции, а именно по Закону о контроле за химическим и биологическим оружием 1991 года).
Правда, этот аспект (в отличие от «технологического»), откровенно говоря, не создал много проблем: компании воспользовались ограничениями на финансирование, чтобы сократить внешний долг (и расходы на его обслуживание); кто-то, как ВЭБ.РФ, заместил международные заимствования фондированием от государства (в том числе долларовыми депозитами из ФНБ), а кто-то, как «Роснефть», привлек огромные средства у китайских партнеров через механизм предоплаты за будущие поставки нефти.
Российское правительство тоже не ощутило каких-либо проблем из-за запрета занимать в долларах: как таковой потребности в них нет, а занять на рынке можно и в евро.
Наряду с секторальными санкциями, ощутимый удар по некоторым частным бизнесменам и косвенно по российской экономике нанесли персональные санкции США от апреля 2018 года в отношении Дерипаски, Вексельберга, Керимова и др. – миллиардеров списка Forbes.
Они были внесены в т.н. список SDN и фактически изолированы от американской финансовой системы.
В отличие от бизнесменов из «ближнего круга» Владимира Путина (Тимченко, Аркадий Ротенберг), чьи санкционные потери были компенсированы за счет госконтрактов или переориентации на другие бизнесы в России, пользующиеся преференциями, Дерипаска и Вексельберг по большей части остались наедине с санкциями, без особой господдержки.
Например, группа ГАЗ, тоже попавшая под санкции, дает работу 40 тыс. человек (не считая смежных производств), то есть такие санкции наносят ущерб российской экономике, а не только кошелькам «олигархов».
Самый большой риск для попавших под персональные санкции российских бизнесменов создает режим вторичных (экстерриториальных) санкций, появившийся с подписанием Дональдом Трампом в 2017 году закона «О противодействии неприятелям Америки посредством санкций» (CAATSA).
До этого закона лица, внесенные в список SDN, по существу изолировались только от долларовой системы США и американской экономики, тогда как, например, европейцам или азиатам технически не запрещалось вести дела с подсанкционными персонами.
С принятием CAATSA санкции США стали угрожать и неамериканским лицам и компаниям за «существенные сделки» с российскими фигурантами американских санкций.
4.5K viewsAnton Romashov, 06:42
A
