В комнату снова ворвались. Испуганный Кацуро бросился к постел | Акааши - сэмпай

В комнату снова ворвались. Испуганный Кацуро бросился к постели, где сидела Умари, и упал на колени:
– Отто, прости. Отто, пожалуйста, извини меня! – Он срывался, а руки сильно дрожали. – Отто, я не знал, солнышко, пожалуйста. То, что я пьяница и кобель последний, не оправдание совершенно, извини, что причинил тебе боль. Пожалуйста, прости меня. Я не хотел сделать больно, я не хотел. Веришь мне? – Он протянул дрожащую руку, в надежде, что та ответить взаимностью. Он поднял глаза и встретился с холодной стеной. Умари притуплено смотрела то на его ладонь, то на него самого.
– Никогда больше не делай так, Кацуро Ари. – Сухо произнесла Отто, вложив взмокшую ладонь в его.
– А теперь уйди, Кацуро. – Тихо произнес Кейджи, не выпуская девушку из объятий.

И Кацуро скрылся. Доплел до барной стойки и заказал себе виски. Покрутил бокал, рассматривая янтарную жидкость, а затем приказал бармену забрать его. «Воды» - все, что произнес дзюдоист. Сделав глоток, сухость в горле никуда не ушла, так же как и противный ком. Кацуро сидел и все веселящиеся знакомые уже его не касались; всё, что его окружало, стало для него мерзким, все вокруг, казалось, тянут его в бездну из которой никак не найти выход. Он и не догадывался, насколько погряз во всем этом.
– Привет! Чего скучаешь? – Послышалось откуда-то слева. Кацуро встречает незнакомку равнодушным взглядом, от чего та слегка смутилась. Он осмотрел ее с ног до головы и приметил про себя, что легко бы трахнул ее на каком-нибудь столе, в туалете или в бассейне, будь сейчас потеплее. Но что-то не так. Какое-то противное, незнакомое ему чувство раньше, копилось внутри.

– Отъебись. – Зло процедил Кацуро, стукнув стаканом о барную стойку. – Проваливай! Проваливайте все! – Обратился Ари. И все тут же замолчали. – Уходите! Тусовка кончилась, уебывайте!
– Извините моего пьяного друга! – Похлопал в ладоши Котаро, спустившись. – Но, вам правда пора, спасибо, что пришли.

И когда они остались одни, Кацуро вновь вернул свое внимание к стакану с водой. Бокуто сел рядом, приказав бармену налить тому хорошего коньяка.
– Не выпьешь? – Спросил Котаро, залпом выпивая крепкий напиток.
– Уже хватит с меня. – Со злостью проговорил Кацуро; но зол он был на самого себя. – Как она?
– Хорошо, насколько это возможно.
– Почему вы мне не сказали обо всем сразу?
– Это первое, о чем она нас попросила.
– Почему? – Ари поднял голову.
Котаро лишь пожал плечами.
– Она не сказала. Но мы сделали вывод, что она просто не хотела, чтобы ты сделал из них инвалидов.
– Я и так сделаю.
– Поэтому она и попросила...
– Блять, наконец-то этот тухляк кончился. – Вошел Ямасаки с Икиру, они разместились на диване. – Че кислые такие?
– Я все знаю. – Ответил Кацуро, делая еще один глоток воды.
– А-а, - Ямасаки приблизился к другу и хлопнул того по спине, - в том, что с ней произошло мы не виноваты. Так что, она должна сама с этим справиться. Не ты же ее в конце концов по кругу пустил.

Кацуро зло взглянул на Дзиро и тот лишь смущенно вышел в сад покурить. Бокуто проследив за братом, дал Оноки понять, что хотел бы побыть с дзюдоистом наедине.
– Она не злится на тебя. – Подытожил Бокуто. – Просто это защитный механизм. Не так просто думаю, справиться с этим. Многие даже спустя несколько лет не справляются.
– Я хочу закончить на этом. – Тихо ответил Кацуро, он выглядел действительно разбитым. – Я слишком долго играл в дурака и когда-то жизнь должна была меня проучить. Девушки не относятся ко мне серьезно, потому что я не отношусь серьезно к самому себе. Я могу ебаться три раза в день, но это не значит, что я не одинок. Когда я сбегаю вот так, воспользовавшись кем-то, я даже и не задумывался о чувствах других людей.
– Не стоит думать о каждом. Иногда последнее, о чем мы должны думать, совершая какие-то действия – то, что чувствуют другие.