2021-01-12 23:50:53
Отец моего отца, Бекоев Георгий (Гоги) Иосифович, несколько лет отсидел в сталинских лагерях за агитацию в защиту осетинского языка в Южной Осетии. Дед с друзьями расклеивал по Цхинвалу листовки с призывом вернуть родную речь в школы, ВУЗы и общественную жизнь. Было это в начале 50-х. Георгия, как врага народа, отправили в лагеря безусым пареньком, и с ним — четверых его товарищей, старшему из которых едва исполнился 21 год. В прошлом году мы с Аликом и моим братом записали часовой подкаст, посвящённый их деятельности — деятельности группы «Рæстдзинад», как они сами себя назвали.
Так вот, Батик тогда сказал примерно так: «
Своим поступком эти пятеро оправдали своё поколение, стали его совестью», имея в виду, что двадцатилетние парни оказались
единственными (без «
почти», без «
едва ли» — просто единственными), кто публично выступил в защиту родной культуры против шовинистической политики Грузии. Потому что молчали все. Интеллигенция молчала громче всех (и даже Нафи, чего дед не простил ему до конца своих дней). Только Гафез пытался их защитить. Большинство боялись, кто-то и вовсе не понимал, в чем проблема, были и те, кого всё устраивало.
В мемуарах моего деда, которые публиковались в периодике в разное время, а затем и в отдельной книге, много фамилий. Он с поразительной точностью помнил каждого стукача, каждого продажного партработника, каждого отвернувшегося родственника и знакомого — всех, кто осудил попытку «Рæстдзинад» побороться за свой язык, свою культуру. Но даже в конце нулевых, когда большинство этих персонажей давно сгнили в могилах, издательства сокращали их имена до инициалов: М.Д. вместо Димитр Мамиев, и так далее. Чтобы не ранить чувства их детей и внуков.
Гоги это всегда очень возмущало. Он страшно ругался, но поделать ничего не мог. В последний год его жизни я провела с ним несколько месяцев. Мы много разговаривали. Однажды он в очередной раз усмехнулся тому, что история так и не узнает имена тех бессовестных предателей и трусов. И тогда я сказала ему: «А может в этом есть какая-то справедливость, что никто и не узнаёт о них ничего, кроме первых буковок?»
Гоги тогда широко улыбнулся и ничего не сказал.
Думая о Джабиевых, которые пытаются сопротивляться большой порочной системе, я всегда вспоминаю деда и его сподвижников. И вот сегодня мне подумалось о том, что память о тех, кто сейчас оглушительно молчит или, наоборот, строит теории заговора, обвиняя всех, включая Майю и Оксану, в купленности, так же со временем упразднится до инициалов.
Жизнь сама сотрёт этот позор. Чтобы их потомкам, которым нечем будет гордиться, не приходилось краснеть и умолять редактора, чтобы упоминание об их предке вычеркнули из текста.
В моем сознании история Джабиевых уже отлилась в бронзе. Они стали
оправданием своего поколения. А те, кто борется с этими женщинами на стороне системы, самоуничтожились до жалких первых буковок имени.
4.6K viewsedited 20:50
A
